«Садист» Д.Д. Плетнев, «врачи-убийцы» или – «не верь, не бойся, не проси…»

[Часть 1]

[Часть 2]

[Часть 3]

Часть 4

Председательствующий. У защиты есть вопросы?
Коммодов. Скажите, когда, по времени, было последнее свидание с Левиным, где он вам совершенно ясно и точно сказал, что желает Ягода от вас в смысле результатов вашего решения по отношению к товарищу Менжинскому?
Казаков. Точно числа я не помню, это было примерно около 20 октября.
Коммодов. Когда после этого вы увиделись с Ягодой в его кабинете?
Казаков. Я увиделся с Ягодой 6 ноября.
Коммодов. Когда у вас было посещение Менжинского, не в Горках, а здесь в особняке на Мещанской?
Казаков. 6 ноября.
Коммодов. До свидания с Ягодой?
Казаков. До свидания с Ягодой и после свидания 8 ноября.
Коммодов. А до 8 ноября вы были у Менжинского, прежде чем поехать к Ягоде?
Казаков. Да.
Коммодов. Когда вы проветривали комнату?
Казаков. Это до свидания с Ягодой.
Коммодов. При вашем свидании с Ягодой в ноябре 1933 года он потребовал определенного метода лечения или определенных результатов?
Казаков. Он требовал такого метода лечения, который ускорил бы смерть Менжинского.
Коммодов. Как вы поняли, что нужно было Ягоде?
Казаков. Ягоде нужно было скорее освободиться от Менжинского.
Коммодов. Скорейшая смерть Менжинского, и вы дали согласие действовать именно в этом направлении?
Казаков. Да.
Коммодов. Как скоро наступила смерть Менжинского после разговора с Ягодой?
Казаков. Через 6 месяцев. Этот разговор был 6 ноября 1933 года а смерть наступила 10 мая 1934 года.
Коммодов. После свидания с Ягодой вам приходилось часто видеться с Левиным или вы проводили метод лечения один?
Казаков. Нет, мы виделись с Левиным на нейтральной почве. У Менжинского Левин бывал чаще, бывал и без меня. У меня в лечении были паузы. Когда Левин там бывал, я встречался с ним редко.
Вышинский (Казакову). На вопрос защитника Коммодова вы сказали, что Ягоде было безразлично, как вы «лечите» Менжинского, ему нужен был только результат, то есть смерть.
Казаков. Ягода за мной следил через Левина.
Вышинский. Левин контролировал ваши лизаты?
Казаков. Нет, он не контролировал, а устанавливал состояние Менжинского, и отсюда он контролировал реализацию нашего преступного плана.

* * *

Вышинский (к суду). Позвольте спросить подсудимого Левина по этому вопросу.
Левин. Я не мог контролировать лизаты, потому что я никогда не верил в метод лечения Казакова.
Вышинский. Почему вы не верили в этот метод, вы считали, что это шарлатанство?
Левин. Я считаю это авантюризмом. Никто не знал, как Казаков приготовлял лизаты.
Вышинский. Контролировать их можно было?
Левин. Очень трудно. Он приезжал всегда со своим чемоданчиком и там были какие-то ампулы.
Вышинский. Считали ли вы, что лечение Казакова есть сплошное шарлатанство?
Левин. По-моему, это авантюризм. То, что он ссылается на борьбу с известной группой...
Вышинский. Я не спрашиваю вас об этом. Можно ли сказать, что это есть шарлатанство?
Левин. Это был авантюризм.
Вышинский. Для лечения этот метод не годится?
Левин. Доктор Казаков считал, что неизлечимых болезней нет, он издевался над врачами, которые говорят...
Вышинский. Это другой вопрос. Я спрашиваю, для лечения не годился этот метод?
Левин. В некоторых случаях лизаты помогали, но если бы их изготовляли в лаборатории.
Вышинский. А если бы он хотел изготовить их плохо?
Левин. Он имел к тому все возможности.
Вышинский. Бесконтрольное дело?
Левин. Да.
Разрешите мне задержать вас еще на одну минуту. Я хочу опровергнуть, как и вчера, заявление Казакова о майской и июньской беседах со мной относительно Менжинского. Он просто путает, он говорит неправильно. Он говорил здесь о том, что я заявлял – «Зачем вы возитесь с таким трупом?». Это возмутительно, я не мог допустить такие слова.
Вышинский. Значит, вы такие слова не могли допустить, они слишком возмутительны, а делать такие возмутительные дела вы могли. Это были возмутительные дела?
Левин. Дела возмутительные.
Вышинский. Подсудимый Казаков, я спрашиваю вас: - «Могли ли вы Ягоду провести в этом деле, то есть представить дело так - делаю все, чтобы умертвить, но не выходит, организм жизнеспособный, борется? Такая постановка вопроса возможна или нет?». (Казаков молчит.) «Или вы хотели того же результата, которого хотел и Ягода, потому что рассчитывали, что может быть вам Ягода тоже потом пригодится в борьбе за вашу так называемую научную карьеру? Вы понимаете мой вопрос?».
Казаков. Понимаю. Надо помнить, что это был 1933 год...
Вышинский. Я знаю, что это был 1933 год, и от этого ничего не изменяется...
Казаков. И тогда еще не был достаточно изучен в смысле биологическом эффект лизатов...
Вышинский. Опять у вас – «биологический, потенциальный, непотенциальный, сенсибилизация» и тому подобные умные слова, а дело идет о простом отравлении, об убийстве. От вас требуется результат, то есть-умертвить. Я вас спрашиваю – «Могли вы изобразить дело так, что стараюсь, но не выходит, или не могли?».
Казаков. Если бы сегодня меня спросили...
Вышинский. Нет, не сегодня. Я вас спрашиваю – «Могли бы вы или кто-нибудь на вашем месте, не желая стать соучастником такого кошмарного злодейства, занять такую позицию в данном вопросе, если вы не могли кому-либо сообщить или доложить?». (Казаков молчит.) Если вы поставили вопрос личного вашего благополучия выше жизни руководителей нашей партии и правительства, выше интересов Советского государства, если вы так низко пали, то не могли ли вы найти последнее убежище в том, чтобы провести Ягоду, сказать – «Я делаю, стараюсь, чтобы был смертельный результат, но не выходит это? Могли или не могли?».
Казаков. Я вам отвечу, что если вы введете эти три лизата...
Вышинский. Я не об этом вас спрашиваю. Вы поняли мой вопрос? Могли ли бы вы не выполнить своего обязательства перед Ягодой, обмануть его? В медицине Ягода понимал что-нибудь? Врачи не разбирались в вашей волшебной кухне, так что же говорить о Ягоде. (Казаков молчит.) Могли вы или не могли сделать вид, что вы выполняете его указания, а в действительности, про себя, не выполнять их?
Казаков. Мог бы. Я должен сейчас сказать, что эти три лизата являются противопоказанными при грудной жабе, но если мы сейчас выберем любого больного с грудной жабой и введем эти три лизата, то они не вызовут смерти. Даже адреналин дается.
Вышинский. Значит, что выходит?
Казаков. Значит, выходит, что я рассчитывал убить, но я не убил.
Вышинский. Вы вводили эти лизаты для чего? Для того, чтобы убить Менжинского? (Казаков молчит.)
Вы вводили лизаты с этой целью? Вы тогда были уверены, что они помогут вашим преступлениям?
Казаков. Видите ли, лизаты имеют двоякое действие.
Вышинский. Вы осмеливаетесь утверждать, что эти три лизата были безвредны для Менжинского?
Казаков. Да, эти три лизата были безвредны.
Вышинский. А могли ли вы провести Ягоду?
Казаков (молчит.)
Вышинский. В виду невозможности получить прямой ответ на этот ясный вопрос, я прошу суд прервать заседание, и дать возможность экспертизе ответить на вопрос, поставленный мною Казакову.

Председательствующий (к экспертам). Можете вы сейчас ответить?
Эксперты. Нет, мы просим после перерыва.
Председательствующий. Объявляется перерыв на полчаса.

Наступила очередь допроса Д.Д. Плетнева. Как ни странно, но на этом процессе он однозначно и безоговорочно признает свою вину.

Из показаний Д.Д. Плетнева на заседании суда 9 марта 1938 года.

Председательствующий. Подсудимый Плетнев, расскажите суду о ваших преступлениях перед Советской властью.

Плетнев. Летом 1934 года ко мне обратился доктор Левин и сказал, что меня хочет повидать Ягода, причем сказал, что он будет ко мне обращаться не как пациент. Темы разговора он не конкретизировал, так что точно я не знал, о чем будет речь, но он говорил, что внутри правительства идут разногласия, существует известный антагонизм, и что, вероятно, на эту тему будет со мною беседовать Ягода. Он мне не называл ни имен, ни фамилий, ни конкретных фактов.
Через несколько дней за мною прислали машину, и я был привезен в кабинет Ягоды. Он начал со мною беседу на политическую тему. Он сказал, что назревает переворот, в котором он участвует; из других лиц он назвал только одного Енукидзе. Через некоторое время Левин кроме Енукидзе назвал мне участником антисоветского заговора еще Рыкова. Ягода сказал, что они с Енукидзе решили привлечь, помимо Левина, и меня, и что требуется наша помощь в деле устранения двух лиц. Эти два лица были - Максим Горький и Куйбышев. Я возражал, говоря, что, во-первых, Максим Горький-писатель, что, во-вторых, это - два больных человека, которым, по существу, не так долго осталось жить. Ягода сказал – «Они больны, но они чрезвычайно активны, и вопрос не в том, чтобы устранить только здоровых, а в том, чтобы уменьшить продолжительность и интенсивность активности этих лиц», и добавил, что Максим Горький особенно значителен как внутри страны, так и за границей. Он сказал, что выбрал меня не только как медицинское лицо, но и потому, что знает мое антисоветское настроение. Предложение его было подкреплено сильными угрозами по отношению ко мне и по отношению к моей семье. Он сказал, что знает мое отношение к доктору Никитину. Относительно доктора Никитина я должен сказать следующее – «… доктор Никитин был любимым врачом Льва Толстого, с ним ездил, жил у него в Ясной Поляне, когда он был болен, ездил в Крым, а затем служил в той самой больнице, где и я. Он обратился ко мне с разговором насчет группировки, которая существует среди врачей. Но я никогда не мог считать доктора Никитина мало-мальски каким-нибудь политическим деятелем, и, как я показывал на следствии, так и сейчас говорю, что я отклонил с ним разговор, а через некоторое время я узнал, что их несколько человек поехали в ссылку. Таким образом, в чем состояло существо их деятельности, кроме этих бесед я лично затрудняюсь сказать. Но я в так называемом никитинском деле не принимал решительно никакого участия. Я редко бывал у Куйбышева. У Горького я бывал с доктором Левиным, когда Юрький тяжело болел. Я был консультантом, домашним врачом Горького был Левин.
План лечения был выработан мною совместно с Левиным, я за него несу ответственность так же, как и Левин».
Изложенное Левиным я подтверждаю. Горький был очень слаб здоровьем, что было известно тогда всем врачам. Это на вскрытии было подтверждено, что Горький жил с одной третью легких, следовательно, физическое переутомление, какая-нибудь инфекция - это могло оказаться роковым. Никаких посторонних ядов не вводилось, а был проведен режим, который был вреден для Горького.
Доктор Левин совершенно правильно сказал, что когда велось лечение, никаких переходных граней через допустимые и возможные дозы не было. Вчера доктору Левину задавали вопрос, впрыскивал ли он по 30-40 ампул камфоры. Это не грань. Мне пришлось впрыснуть одной старушке с крупозным воспалением легких гораздо большее количество камфоры- 50 ампул. С той поры прошло 8 лет, она из года в год показывается мне. Камфора исчезает из организма в 25-30 предельных минут. Но это не есть абсолют, и вместе с тем, то, что для Ивана оказывается нормальной, возможной дозой, для Петра это будет велико. То же можно сказать и с алкоголем. Одному достаточно 3 рюмок для того, чтобы опьянеть, а другому 2 бутылки выпить ничего не стоит.
Количественно и качественно лекарства были все допустимы, а индивидуально для Горького они были вредны. Конечно, это не меняет сути дела. Токсическое влияние, вредное влияние проявилось потому, что предел выносливости у Горького был меньше, чем у другого человека.
Что же касается до умерщвления Куйбышева, то изложенное Левиным совершенно правильно. Вследствие очень напряженной, очень нервной жизни у Куйбышева не хватило сил, нужны были возбуждающие средства, которые впрыскивались ему в виде разнообразных гормонов. Их нельзя было впрыскивать непрерывно в течение 365 дней в году, нужно делать перерывы, а эти перерывы не делались. Соответствующее влияние оказывала также дача и сердечных лекарств, которые Левин назначал.
Как видите, мои показания совпадают с показаниями Левина, может быть, отличаясь от них какими-нибудь мелочами, но здесь мелочи не решают дела, и я несу наравне с ним одинаковую ответственность.
Может быть, теперь разрешите ответить на те вопросы о происхождении, работе и другие, которые вчера задавались Левину и которые, очевидно, будут заданы и мне.
Вышинский. Как вы характеризуете свои настроения в то время, когда были приглашены Ягодой для сговора об убийстве Куйбышева и Горького? Были у вас тогда антисоветские настроения?
Плетнев. Были.
Вышинский. А вы маскировали эти настроения?
Плетнев. Да.
Вышинский. Каким образом?
Плетнев. Неоднократно говорил о полной поддержке всех тех мероприятий, которые проводились Советской властью.
Вышинский. А в действительности?
Плетнев. Я был несоветским человеком.
Вышинский. Антисоветским?
Плетнев. Да.
Вышинский. Маскировались?
Плетнев. Да.
Вышинский. Двурушничали?
Плетнев. Да.
Вышинский. Лгали?
Плетнев. Да.
Вышинский. Обманывали?
Плетнев. Да.
Вышинский. Из чего складывался план, который вырабатывался вами вместе с Левиным в отношении умерщвления Алексея Максимовича Горького? Формулируйте кратко.
Плетнев. Утомить организм и тем понизить сопротивляемость.
Вышинский. Настолько...
Плетнев. Чтобы не было... одним словом, понизить сопротивляемость, добиться того, чтобы организм не мог сопротивляться.
Вышинский. До предела понизить?
Плетнев. Да.
Вышинский. До возможного предела?
Плетнев. Да.
Вышинский. До возможного и доступного человеческим силам предела?
Плетнев. Да.
Вышинский. Воспользоваться этим состоянием ослабленного организма для чего?
Плетнев. Для возможной простуды и связанной с простудой инфекции.
Вышинский. То есть умышленно создать обстановку неизбежного
заболевания какой-либо болезнью?
Плетнев. Да.
Вышинский. И воспользоваться болезнью, чтобы что сделать?
Плетнев. Чтобы применить неправильный метод лечения.
Вышинский. Для чего?
Плетнев. Для умерщвления Горького.
Вышинский. Вот это и был ваш план?
Плетнев. Да.
Вышинский. И вы его выполнили?
Плетнев. Да.
Вышинский. Как вы подготовили организм Горького к тому, чтобы он не в состоянии был сопротивляться болезни?
Плетнев. Эту технику здесь изложил Левин.
Вышинский. Вы этот план поддерживали?
Плетнев. Да.
Вышинский. В этом деле ваше мнение тоже было, имело оно значение?
Плетнев. Технически я ничего предвидеть не мог, но я несу за это полную ответственность.
Вышинский. Ответственность вы, конечно, несете в полной мере. Меня сейчас интересует другой вопрос: в чем выразилось ваше фактическое участие. В том, что вы вместе с Левиным разработали этот преступный, чудовищный план? Так я понимаю?
Плетнев. Да.
Вышинский. В том, что вы вместе с Левиным этот план проводили в жизнь? Правильно я вас понимаю? Плетнев. Да.
Вышинский. Вы добились вместе с Левиным намеченного вами чудовищного результата?
Плетнев. Да.
Вышинский. В отношении Валериана Владимировича Куйбышева вы тоже вместе с Левиным разрабатывали план его умерщвления?
Плетнев. Тоже вместе с Левиным.
Вышинский. И вы вместе с Левиным заботились о том, чтобы этот план был выполнен?
Плетнев. Постольку, поскольку его Левин выполнял, это был общий план.
Вышинский. А почему Левин выбрал вас в свои помощники или руководители, это как вы сами считаете?
Плетнев. Нам с ним очень часто приходилось встречаться на консультациях в правительственных кругах.
Вышинский. Не только с вами он встречался.
Плетнев. Я думаю, что он лучше ответит на этот вопрос, чем я.
Вышинский. А вы как сами смотрите?
Плетнев. Вероятно из-за этих антисоветских настроений.
Вышинский. Они ему были известны?
Плетнев. Были известны.
Вышинский. Вы давно с Левиным знакомы?
Плетнев. Лет 40.
Вышинский. Со студенческой скамьи?
Плетнев. Немножко позже.
Вышинский. А имел он основание считать, что вы его не выдадите?
Плетнев. Я вас не понял.
Вышинский. Вы не опасались, что Левин может вас подвести?
Плетнев. Я не могу этого сказать.
Вышинский. Вы опасались или нет?
Плетнев. Все равно я отвечаю за это дело.
Вышинский. Но вы опасались или нет, что он вас выдаст?
Плетнев. Я об этом и не думал.
Вышинский. Понятно. Вы приняли с сочувствием этот план?
Плетнев. Я уже показывал на предварительном следствии, что тут была тяжелая борьба.
Вышинский. Почему вы не отказались от этого преступного плана?
Плетнев. Были угрозы со стороны Ягоды по моему адресу.
Вышинский. Почему вы придавали серьезное значение угрозам Ягоды?
Плетнев. Все-таки это был нарком внутренних дел.
Вышинский. Ну а когда он перестал быть наркомом, что вас тогда удерживало от того, чтобы явиться в надлежащие органы и выполнить свой долг гражданина?
Плетнев. Я считал вопрос законченным и умершим.
Вышинский. Умершими были ваши жертвы, а вопрос до сих пор жив.
Плетнев. Теперь я вижу, что он жив.
Вышинский. Вы боялись Ягоды, когда он был руководителем НКВД, но ведь был такой момент, который длился не день и не месяц, когда Ягода никакой опасности для вас не представлял, когда его сняли с работы в НКВД.
Плетнев. Я думал, что с кошмаром покончено...
Вышинский. Что концы в воду, что никто ничего не знает?
Плетнев. Да.
Вышинский. И что вы по-прежнему можете фигурировать как медицинское светило, будучи в действительности светилом бандитского мира. Это так?
Плетнев. Да.

* * *

Вышинский (к Плетневу). Сколько вы сказали у вас лет вашего врачебного стажа?
Плетнев. 40.
Вышинский. Вы считаете безупречным этот стаж?
Плетнев. Да, я считаю.
Вышинский. Безупречным?
Плетнев. Да, я считаю.
Вышинский. За эти 40 лет у вас не было никогда никаких совершенных в области вашей профессии преступлений?
Плетнев. Вам одно известно.
Вышинский. Я спрашиваю вас, потому что вы заявляете о безупречности вашей работы за 40 лет.
Плетнев. Да, но, как я тогда отрицал...
Вышинский. Вы считаете, что тот приговор, который имеется по хорошо вам известному делу о насилии, учиненном вами над нацией г-кой, есть момент позорный для вашей деятельности?
Плетнев. Приговор, да...
Вышинский. Приговор порочит вашу деятельность или нет?
Плетнев. Порочит.
Вышинский. Значит за 40 лет были порочащие моменты?
Плетнев. Да.
Вышинский. Вы себя ни в чем не признали виновным?
Плетнев. Я не могу сказать, что ни в чем.
Вышинский. Значит, в чем-то признали?
Плетнев. Да.
Вышинский. Это порочит вас?
Плетнев. Да.
Вышинский. Значит, за 40 лет были порочащие моменты?
Плетнев. Да.
Вышинский. Больше вопросов нет.

* * *

Архивные строки стенограмм допросов обвиняемых врачей практически не оставляют мысли для сомнения в … справедливости, настигшего их возмездия советского суда. Действительно – «врачи-убийцы». А так, как тогда в юриспруденции аксиомой был тезис Вышинского, что – «Признание – царица доказательств», то – признания налицо.

Но вот с «доказательной базой» - не сложилось. Вышинский, кроме показаний самих врачей, оказался не в состоянии предъявить суду ни единого доказательства их вины. Кажется, что они и сами могли легко опровергнуть обвинения в убийстве, тем не менее – «они поддержали Вышинского!!!», и заявили на суде, что – «… по требованию руководителей заговора действительно применяли хоть и надлежащие лекарства, но таким образом, чтобы вызвать скорейшую смерть своих высокопоставленных пациентов».

Отсюда напрашивается вывод – «на предварительном следствии, под какие-то гарантии» – обвиняемым внушили, что - «…их спасение, и не только их, но и членов их семей - не в отрицании своей вины, а, напротив, в полном признании и раскаянии»

Перечитывая эти показания невольно возникает вопрос – «Неужели Ягода был настолько всесилен, что вызывая врачей в свой кабинет, поодиночке, путём угроз, смог так легко добиться от них, чтобы они «неправильным лечением» сводили в могилу своих именитых пациентов - Куйбышева, Менжинского и Горького?». Неужели страх перед Ягодой был настолько велик? Или было, что-то иное? Может быть - страх, и сговор с кем-то «повыше»? «Настоящим заказчиком?».

Кто же тогда такой Ягода – «заказчик» или «организатор?».

Сомнения в том, что Ягода был «заказчиком преступления» вовсе не беспочвенны. Достаточно поставить один-единственный вопрос – «Зачем этим врачам, пользующимся всеобщим уважением, надо было совершать убийства, требуемые Ягодой?».

Напомним – это были «кремлевские врачи». Имевшие прямой доступ к «небожителям». Им достаточно было предупредить о замысле Ягоды своих влиятельных пациентов, и те сразу бы сообщили об этом и Сталину, и членам политбюро, и членам правительства. Профессор Плетнёв, скажем, мог обратиться к Молотову, которого он тогда лечил, а Левин, работавший всю жизнь в Кремле - даже к самому Сталину?

Но они не сделали этого, а значит… отчетливо понимали «откуда дует ветер» - не от Ягоды, бери «выше». И они …согласились на участие в «спектакле». Скорее всего им пообещали - «От вас – признание о роли Ягоды, вам – мягкий приговор». (Тем более, что условный приговор по предыдущему «делу Плетнева», создал иллюзию того, что «кукловоды» выполнят свои обещания). Этот прием – достижения компромисса на предварительном следствии – «нужные показания, или даже самооговор, в обмен на мягкий приговор» , и в дальнейшем будет неоднократно использован, (и до сих пор используется), в практике МГБ - КГБ…

Не знали врачи, что идя на сговор со следствием они нарушают, написанную кровью, арестантскую заповедь – «Не верь, не бойся, не проси!».

Так три беспартийных и совершенно аполитичных врача были использованы для того, чтобы подправить давнюю сталинскую версию о «кровожадных троцкистах» и убедить мир, что террористам удалось не одно лишь убийство Кирова, а заодно и расправиться со ставшими неугодными «соратниками».

* * *

12 марта в 21 час 25 минут Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР удалилась в совещательную комнату для вынесения приговора. Совещание окончилось 13 марта в 4 часа утра).

ПРИГОВОР
ИМЕНЕМ СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК

Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР в составе:
Председательствующего - Председателя Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР армвоенюриста В. В. Ульрих.
Членов - Заместителя Председателя Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР корвоенюриста И.О.Матулевича и Члена Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР диввоенюриста Б.И.Иевлева.
При секретаре - военном юристе 1-го ранга А. А. Батнер. С участием государственного обвинителя - Прокурора Союза ССР тов. А. Я. Вышинского и членов Московской коллегии защитников т. т. И.Д.Брауде и Н. В. Коммодова - в открытом судебном заседании, в городе Москве, 2-13 марта 1938 года, рассмотрела дело по обвинению:

1. Бухарина Николая Ивановича, 1888 года рождения;
2. Рыкова Алексея Ивановича, 1881 года рождения;
3. Ягоды Генриха Григорьевича, 1891 года рождения;
4. Крестинского Николая Николаевича, 1883 года рождения;
5. Раковского Христиана Георгиевича, 1873 года рождения;
6. Розенгольца Аркадия Павловича, 1889 года рождения;
7. Иванова Владимира Ивановича, 1893 года рождения;
8. Чернова Михаила Александровича, 1891 года рождения;
9. Гринько Григория Федоровича, 1890 года рождения;
10. Зеленского Исаака Абрамовича, 1890 года рождения;
11. Бессонова Сергея Алексеевича, 1892 года рождения;
12. Икрамова Акмаля, 1898 года рождения;
13. Ходжаева Файзуллы, 1896 года рождения;
14. Шаранговича Василия Фомича, 1897 года рождения;
15. Зубарева Прокопия Тимофеевича, 1886 года рождения;
16. Буланова Павла Петровича, 1895 года рождения;
17. Левина Льва Григорьевича, 1870 года рождения;
18. Плетнева Дмитрия Дмитриевича, 1872 года рождения;
19. Казакова Игнатия Николаевича, 1891 года рождения;
20. Максимова-Диковского Вениамина Адамовича (Абрамовича), 1900 года рождения и
21. Крючкова Петра Петровича, 1889 года рождения

Признать виновными - всех в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 581а, 582, 587, 588, 589 и 5811 УК РСФСР, а Иванова, Зеленского и Зубарева, кроме того, в преступлениях, предусмотренных ст. 5813 УК РСФСР.

Предварительным и судебным следствием установлено:

(Далее приводим только выписки из Протокола, имеющие непосредственное отношение к реализации плана, по «созданию жертв правотроцкистского блока»).

По прямому сговору с иностранными разведками и по заданию врага народа Л. Троцкого «право-троцкистский блок» организовал ряд террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства.

В 1934 году один из руководящих участников «право-троцкистского блока» Рыков лично создал террористическую группу для подготовки и совершения террористических актов в отношении товарищей Сталина, Молотова, Кагановича и Ворошилова.
В августе 1937 года Розенгольц лично пытался совершить террористический акт в отношении товарища Сталина, для чего неоднократно добивался у него приема.
Злодейское убийство С. М. Кирова, осуществленное 1-го декабря 1934 года ленинградским троцкистско-зиновьевским террористическим центром, как это установлено предварительным и судебным следствием по данному делу, было организовано по решению «право-троцкистского блока», причем непосредственное участие в организации этого террористического акта принимал подсудимый Ягода, который дал специальные указания своим соучастникам, работавшим в Ленинградском управлении НКВД, не препятствовать совершению этого преступления.

* * *

По указанию врага народа Л. Троцкого руководители «право-троцкистского блока» в 1934 году приняли решение убить великого пролетарского писателя Максима Горького. Этот чудовищный террористический акт было поручено организовать Ягоде, который, посвятив в цели заговора домашнего врача М. Горького - доктора Левина, а затем врача Плетнева, поручил им путем вредительских методов лечения добиться смерти М. Горького, что и было выполнено при руководящем участии в этом преступном деле доктора Левина. …

По решению руководителей «право-троцкистского блока» Ягода организовал методами вредительского лечения убийство председателя ОГПУ тов. В. Р. Менжинского и заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров СССР тов. В.В. Куйбышева, причем в совершении террористического акта в отношении тов. Куйбышева непосредственное участие принимали Левин и б. секретарь Куйбышева, участник подпольной организации правых с 1928 года, Максимов-Диковский, а в совершении террористического акта в отношении В. Р. Менжинского непосредственное участие принимали Буланов и завербованный Ягодой и Левиным в заговорщическую группу врач Казаков.

Кроме того, установлено, что Левин и Крючков, по прямому заданию Ягоды, вредительскими методами лечения умертвили сына А. М. Горького - М. А. Пешкова.

* * *

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 319 и 320 УПК РСФСР,
Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила 18 обвиняемых к
к высшей мере уголовного наказания-расстрелу, с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества.

Плетнева Дмитрия Дмитриевича, как не принимавшего непосредственно активного участия в умерщвлении т.т. В. В. Куйбышев а и А.М. Горького, хотя и содействовавшего этому преступлению - к тюремному заключению на двадцать пять лет с поражением в политических правах на пять лет по отбытии тюремного заключения и с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества.

Раковского Христиана Георгиевича и Бессонова Сергея Алексеевича - как не принимавших прямого участия в организации терростических и диверсионно-вредительских действий - к тюремному заключению сроком - Раковского на двадцать лет и Бессонова на пятнадцать лет с поражением каждого в политических правах на пять лет по отбытии тюремного заключения и с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества.

Срок тюремного заключения Плетневу, Раковскому и Бессонову исчислять со дня их ареста.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза
Армвоенюрист В. Ульрих,
Члены:
Заместитель Председателя Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
Корвоенюрист И. Матулевич
Член Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР Диввоенюрист Б. Иевлев

* * *

Небольшое отступление от темы.

Иногда, в материалах, посвященных анализу интриг и событий тех лет, ставится вопрос о том, почему злая судьба постигла именно этих врачей - Д.Д. Плетнева, Л.Г. Левина, И.Н Казакова, из большой массы медиков в «придворной медицине»?

По одной из версий ответ следует искать в тайне гибели в 1932 году Н.С. Аллилуевой, жены Сталина. Известно, что она покончила жизнь самоубийством выстрелом себе в висок. Была попытка скрыть эту явную причину смерти даже заменой при похоронах обычной прически Н.С. Аллилуевой зачесом волос на висок для маскировки огнестрельной раны. Мало кто сегодня помнит, что «официальной версией, опубликованной в печати» , неуклюжей и неправдоподобной даже для дилетантов, была смерть жены вождя… «… от аппендицита».

Посвященными в истинную причину смерти Аллилуевой, тогда в 1932 году, оказались - А.Ю. Канель - главный врач кремлевской больницы, Л.Г. Левин и Д.Д. Плетнев. Всем им было предложено подписать бюллетень о смерти Аллилуевой от аппендицита, от чего они тогда все трое категорически отказались. Бюллетень был подписан другими врачами. Но Сталин не забыл этого отказа…

На процесс 1938 года не попала только Анна Юлиановна Канель, которая «успела» в 1936 году умереть от менингита, иначе и она, очевидно, разделила бы судьбу «врачей-убийц». Ну а Казаков – просто оказался «не в то время, не в том месте», да к тому же «просто много знал о своих клиентах – мечтателях о долголетии». А учитывая его природную нескромность и длинный язык… вопрос о его судьбе был решен просто.

Миф это, или правда? Кто знает? Но то, что «вождь» был злопамятен и любил «доводить дела до конца» - это факт.

* * *

Вот так и окончилась медицинская и научная карьера профессора Д.Д. Плетнева. Следствие действительно «сдержало слово – его не расстреляли», тогда в 1938 году. Заключение он начал отбывать в тюрьмах Златоуста , Владимира и Орла. Но полностью отбыть срок заключения ему все равно не удалось. По официальным данным Д.Д. Плетнев был расстрелян в Орловской тюрьме 11 сентября 1941 года при «ликвидации более 400!!! заключенных» , когда наступающие фашисты подходили к Орлу. Место его захоронения – неизвестно.

Вместо эпикриза.

Происшедшее с Д.Д. Плетневым особенно поучительно тем, что подобный, многоходовой сценарий будет впоследствии использован и в 50-е годы, при подготовке процесса против «кремлевских врачей» и разгроме «еврейского антифашистского комитета (ЕАК)».

История - имеет обыкновение повторяться?

О.Е. Бобров,
зав. кафедрой хирургии и сосудистой хирургии НМАПО им. П.Л. Шупика,
эксперт Международного комитета защиты прав человека